Сумерки богинь

Игорь Джадан

 
Антропологические основы ксенофобии

Дата публикации:  31 Июля 2002

 

Некоторые из господ законодателей не говорили вовсе по-немецки, а изъяснялись на славянских языках или, вернее, диалектах. То, что я знал до сих пор из газет, я имел теперь случай услышать своими собственными ушами. Жестикулирующая, кричащая на разные голоса полудикая толпа. Над нею в качестве председателя старенький добродушный дядюшка в поте лица изо всех сил работает колокольчиком и, обращаясь к господам депутатам, то в добродушной, то в увещевательной форме умоляет их сохранить достоинство высокого собрания. Все это заставляло только смеяться.

А.Гитлер. "Майн Кампф"

Самые худшие опасения нацистского главаря "оправдались": в Германии все чаще слышны славяно-тюркские диалекты. Не так давно, когда я с пересадками несся в поезде к вожделенному Кельнскому собору, в общий вагон подсела веселая русофонная девичья компания в сопровождении опухшего от выпивонов небритого мужика в длинном кожаном пальто конца прошлого века. Оказалось - сутенер, провозящий проституток, среди которых были явно несовершеннолетние. "Технология", как оказалось, проста: родственникам в СНГ проплачивается некая сумма вперед, в рамках $1000, ну а шенгенские паспорта покупаются у русских, живущих в Германии, и в них вклеивается новая фотография. "Живой товар", впрочем, был вполне коммуникабельный и строил глазки, попеременно то сутенеру, то окружающим. "Батя" призывал к дисциплине: "Будете дисциплинированными девочками, Колян вам сигареты будет покупать".

Красивые женщины - это часть эстетического достояния народа, разбазаривать которое как бы даже преступно. Они ускоряют эволюционный прогресс общества, укрепляя в обществе эстетическую вертикаль (которая одна только и осталась после распада вертикали сакральной), противостоящую той странной новой ценности под названием "свободный рынок", которая оправдывает импорт сексуальных рабов, коль скоро это удовлетворяет спрос потребителя в свободной стране.

А ведь были времена, когда сакральное и эстетическое образовывали один строй. И эти времена продолжались весьма долго и закончились не так уж давно. Мария Гимбутас (1921-1994), получившая образование археолога в Вильнюсе в 1942 году и продолжившая его в Германии, а затем, после оккупации союзниками, перебравшаяся в США, считает, что европейцам до вторжения индоевропейских кочевников ок. 5 тыс. лет назад с территории современной России и Украины сексуальная эксплуатация женщины была несвойственна. Напротив, Европа до вторжения индоевропейцев не знала войн, разрушенных городищ и гендерного "доминирования", поклоняясь не воинственной индоевропейской троице (боги неба, грома и преисподней), а Великой Богине, изображения которой ("мезолитические венеры") встречаются по всей Европе начиная с прихода туда (ок. 35 тыс. лет назад) кроманьонцев1. С другой стороны, описываемое М.Гимбутас время можно охарактеризовать и как время определенного духовного и общественного застоя, что выражалось в многотысячелетнем господстве по всей Европе весьма однородной материальной культуры. Художественная пластика, несмотря на свою изысканность, была очень ограничена в репертуаре: преобладали графические изображения местной фауны, вульвы и женской груди большого объема - все это, вместе с нерасшифрованными пока квазирелигиозными ритуалами, и составляло, видимо, "эстетическую вертикаль" палеоевропейца. Все бы было хорошо, но развитие военной техники при этом успело заметно отстать - по утверждению Гимбутас, специфические орудия убийства, мечи и булавы, отсутствуют в раскопанных очагах культуры до самого прихода степных "курганников".

В древней Европе физическое и культурное разрушение обществ неолита, поклоняющихся Богине, по-настоящему начинается только в пятом тысячелетии до н. э., во времена "Первой курганской волны". Гимбутас пишет, что "благодаря датировке радиоуглеродным методом, сейчас можно проследить несколько миграций степных скотоводов, или "курганского" народа, которые пронеслись по доисторической Европе" (Гимбутас Мария: "Богини и боги Старой Европы, 6500-3500 до н.э.: Мифы и культовые образы", Изд. Калифорнийского университета, Беркли, 1982). По ее оценкам, волн индоевропейского нашествия на Европу было всего три.

Следует отметить, что в индоевропейских языках, распространившихся на территории Европы, до сих пор обнаруживаются элементы явно неиндоевропейского происхождения. Это так называемая субстратная лексика - реликты исчезнувших языков, вытесненных индоевропейскими. К какой группе относились эти реликтовые языки, можно догадываться по сохранившимся неиндоевропейским языковым "анклавам": баскскому и северокавказскому. Языки этой группы стоят по своему происхождению ближе к китайско-тибетским, чем к индоевропейским, и вероятно являются следом предыдущей волны лингвистической экспансии на материке. Глоттохронологические расчеты дают время распада сино-кавказско-баскского праязыка - около 12000 лет до н.э., и хотя абсолютные временные расчеты не могут быть вполне надежными, ясно, что данная волна языковой экспансии была задолго до индоевропейской. С каким техническим изобретением это могло быть связано, пока неясно, хотя из соображений общего понимания истории, как ее нам приходится наблюдать уже в историческое время, каждая волна языковой экспансии, скорее всего, была связана с внедрением какого-то нового технического либо социального усовершенствования 2.

Что касается волн индоевропейской экспансии, то с ней картина гораздо яснее: впервые появляется новая "военная машина" - вооруженный всадник, который в ту далекую эпоху должен был производить не меньшее впечатление на палеоевропейцев, чем танк. Повсюду появляются укрепления, свидетельствуя о существенном усовершенствовании военной организации; акрополь или форт приходят на смену открытым поселениям палеоевропейцев.

Происходит сдвиг общественных ценностей в сторону развития все более эффективных техник разрушения. Это сопровождается фундаментальными идеологическими сдвигами. Понимание власти как возможности поддерживать и питать жизнь вытесняется другим пониманием власти - как возможности повелевать и уничтожать. Многотысячелетнее палеоевропейское равновесие - символ застоя - разрушается. Борьба за выживание с силами природы опять в значительной мере дополняется прямой вооруженной борьбой с себе подобными, в то время как до этого нашествия, по данным Гимбутас, в Чатал-Хююке, Хаджи-ларе и других центрах палеоевропейской и малоазиатской культур того времени не наблюдалось никаких следов военных разрушений за период более чем 5 тысяч лет.

Еще одним важным событием в жизни индоевропейцев была эстетическая революция: на смену прославлению женской красоты с упором на функцию деторождения пришла новая эстетика: эстетика силы и разрушения 3. Вместо фигурок мезолитической Венеры появились изображения вооруженного всадника и признаки поклонения разрушительным небесным силам. Вместе с этим в новой "сакральной вертикали" статус женской красоты и плодовитости существенно понизился, зато поднялось значение мужских качеств: силы, жестокости, непредсказуемости. Вследствие этого все представление на европейском историческом театре стало идти по обновленному сценарию.

По мнению Айслер (Риан Айслер. Чаша и клинок) это развитие соответствует нелинейной эволюционной модели "прерывистого равновесия" (предложенной Элдриджем и Гоулдом) с появлением "периферийных изолированных" в критических "точках разветвления (бифуркации)":

"Периферийные изолированные", появившиеся теперь буквально с окраин Земли (голые степи севера и безводные пустыни юга), не были другим человеческим видом. Однако, прервав длительное ровное развитие, направляемое партнерской моделью общества, они принесли с собой совершенно иную систему общественного строя.

В ее основе лежало возвеличивание силы, скорей отбирающей, нежели дающей жизнь. Это была сила, чьим символом стал "мужской" Клинок, которому, как свидетельствуют раннекурганские пещерные рисунки, буквально поклонялись индоевропейцы. Ибо в их обществе господства, управляемом богами - и мужчинами-воителями, это была высшая сила.

С появлением на доисторическом горизонте этих захватчиков - а не потому, что, как иногда говорят, мужчины постепенно обнаружили свою немалую роль в продолжении рода, - Богиня и женщина были снижены до положения жены или наложницы. Постепенно мужское господство, военные действия и порабощение женщин и более мягких, более "женственных" мужчин стало нормой.

Таким образом, первым классом собственников были мужчины-воители, а первой собственностью - женщины и "женственные мужчины". Контраст с предыдущей, спокойной, эпохой был налицо:

В центре палеоевропейской системы верований лежал земледельческий цикл: рождение - смерть - возрождение, воплощенный в женском образе, образе Матери-Прародительницы. Курганская идеология, как показывает сравнительная индоевропейская мифология, воспевала мужественных, доблестных богов-воинов, повелителей сверкающих и грозовых небес. В древнеевропейской образности оружие отсутствует; кинжал и боевой топорик - главные символы курганцев, которые, как и все известные в истории индоевропейцы, славили смертоносную силу острого клинка.

Святость оружия ученые наблюдают во всех индоевропейских религиях. Более ранние изображения вооруженных божеств в Европе пока неизвестны.

По данным археологов, в некоторых курганских лагерях большинство женщин было не курганского, но скорее древнеевропейского происхождения. Цена жизни пленника в захваченной "курганцами" части Европы, как показывают данные раскопок, стала весьма низкой. "Реакционная" матриархальная Европа была буквально поставлена завоевателями в коленно-локтевую позицию:

"Среди этого содержимого мы находим, впервые в Европе, рядом с высоким или ширококостным скелетом мужчины скелеты принесенных в жертву женщин - жен, наложниц или рабынь умершего. Такую практику захоронений, которую Гимбутас называет "suttee" (термин, заимствованный от индийского названия обряда принесения в жертву вдов, сохранившегося вплоть до XX века), принесли в Европу индоевропейцы. Впервые мы встречаем это на западном берегу Черного моря, в Суворове, что в дельте реки Дунай. Эти гробницы подтверждают господствующее положение мужчин: мужской скелет в одной из них располагался в геральдическом порядке между двумя женщинами и четырьмя детьми, у ног его лежат юноша и девушка". (Риан Айслер. Чаша и клинок).

Сама Гимбутас пишет следующее:

"О сознании воина, доселе неизвестном в Древней Европе, свидетельствуют предметы, извлеченные из курганных могил: луки и стрелы, копья, ножи, боевые топорики и конские кости. Здесь же такие символические предметы, как челюсти и клыки свиньи или борова, скелеты собаки, лопатки зубра или рогатого скота, что дает право говорить не только о радикальных общественных переменах, но и о сдвиге в идеологии".

Всем божествам неолитические "политтехнологи" поменяли женские имена на мужские. Там, где боги остались с женскими именами, им был найден супруг и повелитель из числа "арийцев", глиняные изображения Великой Богини, доминировавшие в Европе на протяжении тысячелетий, исчезли вообще и были заменены статуэтками воина на коне - символический пиарный акт смены эпох, подобно замене наскальных рисунков американских аборигенов портретами президентов США, или смене флага и гимна страны.

Впрочем, известны факты, свидетельствующие о том, что женщины, подобно неграм-рабам в США, продолжавшим поклоняться африканским духам даже в Южной Каролине, сохраняли еще долгое время верность своим старым хтоническим божествам:

Вокруг шеи богини, найденной в Месопотамии на раскопках поселения XXIV в. до н. э., обвивалась змея. Почти идентичная фигурка, датирующаяся 100 гг. до н. э., обнаружена в Индии. В древнеегипетской мифологии кобра Уаджит считается Созидательницей мира. Ханаанская богиня Астарта изображалась со змеем. На шумерском барельефе "Богиня Древа Жизни" (2500-е гг. до н. э.) рядом с двумя изображениями Богини - две змеи.

Этот символ Богини был столь важен, столь глубоко и повсеместно почитаем, что его невозможно было просто игнорировать. Переделывая мышление в угоду интересам новой системы, змея надо было либо приспособить как символ новых правящих классов, либо, наоборот, унизить, исказить, дискредитировать.

Так в греческой мифологии рядом с Зевсом Олимпийский змей становится символом власти. Занял он свое место и на щите Афины, которая теперь не только воплощение мудрости, но и богиня войны. Живая змея даже содержалась в Эрехтейне, рядом с храмом Паллады на акрополе.

Такое присвоение старого символа новыми индоевропейскими властителями Греции служило политическим целям. Оно помогало легитимировать власть. А перемещение атрибута, некогда принадлежавшего Богине, в чужие руки, лишний раз напоминало о поражении, которое нанесли ей воинственные и жестокие боги захватчиков.

Снова и снова символизируя разгром старого порядка, герои греческих легенд убивают змеев: Зевс - змея Тифона, Аполлон - змея Пифона, а Геркулес - змея Ладона, стерегущего священные яблоки богини Геры, подаренные ей на свадьбу с Зевсом.

Аналогично, в Междуречье мы находим миф о Ваале (Балу), боге грозы и одновременно брате-супруге Богини, который побеждает змея Латану (характерно, что слово Лат у ханаанеян означало Богиню). А из Анатолии пришла легенда о том, как индоевропейский хеттский бог поверг дракона Иллуянку.

В еврейском мифе Иегова убивает змея левиафана (о нем читаем в Библии: Иов., 40, 41; Пс., 74 : 14), представленного теперь в виде ужасного многоголового морского чудовища. (Риан Айслер. Чаша и клинок)

Библейская история о Еве, нарушившей запрет нового божества - Яхве - по слову реакционного "женского" божества - змея-искусителя, отражает, вероятно, серьезные опасения победивших сынов патриархальной революции перед возможностью реставрации старого строя (на Ближнем Востоке патриархальная революция началась вслед за Восточной и Юго-Восточной Европой, то есть во 2-3 тысячелетии до новой эры).

При прежнем матрилинейном праве земля принадлежала прародительнице - родоначальнице и не могла поступать в свободный товарообмен. Патриархальный переворот покончил с подобной, порочной для развития как базиса, так и надстройки, традицией: теперь, как сама земля, так и женщины-родительницы стали предметами товарообмена (что не могло не сказаться положительно на развитии товарно-денежных отношений). А отсталой и реакционной эта прежняя традиция была потому, что не обеспечивала должной конкурентоспособности европейскому общественному укладу по сравнению с укладом кочевников, который оказался настолько прогрессивней, что на всей карте Европы, за исключением Страны Басков, через какое-то время не осталось ни одного палеоевропейского языка.

Естественно, подобные новшества не могли не вызывать сопротивления консервативной верхушки общества старой доарийской Европы. Семя, упавшее на старую почву, принесло бы старые всходы, если бы экономическая и социальная революция не сопровождалась идеологической. Правила "пиарбола" были на этот раз установлены по-новому: все главные богини стали теперь воинственными мужчинами. В этом они стали напоминать наиболее прогрессивную для своего времени общественную прослойку. В свете этого, совершенно очевидно - прогрессивного поворота, истерические всхлипы Риан Айслер по поводу утраченого "золотого века" немного напоминают ностальгию по Советскому Союзу: что с того, что общество было в то время менее агрессивным и более гуманным, если оно не смогло найти адекватный ответ на возникшие угрозы, народ потерял волю к борьбе за выживание, а правящий класс не сумел защитить даже самого себя?!

Пока существовала угроза того, что может быть восстановлена старая социально-экономическая система и частная собственность на землю будет отменена, сохранялась и необходимость идеологической борьбы: в некоторых ближневосточных мифах такую функцию доминирующей идеологемы выполнял рассказ о том, как Богиня была убита. В других мифах ее подчиняют и унижают, насилуя, например, в шумерском эпосе описано насилие над богиней Нинлиль.

Перед нами пример того, как стремление осуществить культурную трансформацию для закрепления новых общественных отношений может изменить всю эстетическую вертикаль и, по сути, впервые в истории человечества построить некое искусственное культурно-идеологическое новообразование - "сакральную вертикаль" - сильно отличающуюся от вертикали эстетической. Сакральная вертикаль, несмотря на свою искусственность и часто нелепость, сумела доказать на практике свою высокую конкурентоспособность.

Великая патриархальная революция перевернула общественные законы "вверх дном": теперь уровень развития не производительных, а разрушительных сил стал определять производственные отношения и всю социальную сферу. То есть, вернее надо было бы сказать несколько иначе: силы, имеющие наиболее разрушительную мощь, и стали по своему разумению и в своих интересах определять социальные взаимоотношения в обществе. Но опять же оставаясь верными определенному методологическому подходу, заметим, что такое может происходить только тогда, когда силы, опирающиеся на эстетику разрушения и инновации, оказываются организованнее, "самоидентичнее", чем силы, опирающиеся на идеи воспроизведения и консервации.

Не следует понимать так, что агрессивное, маскулинное начало в Европе отсутствовало полностью до прихода туда индоевропейцев, однако до сих пор культ женщины - наличие эстетической вертикали - ограничивал разрушительно-обновленческие потенции мужского начала. В ходе арийского завоевания и последующей культурной революции социальный статус женщин Европы существенно упал, они стали всего лишь женами-чужанками в кибитках азиатских кочевников, к тому же плохо знающими господский язык 4.

Продолжение следует...

Примечания:


Вернуться1 Факт нахождения в больших количествах неолитических Венер - женских фигурок - чрезвычайно интересен сам по себе, одни пытаются интерпретировать его как художественное воплощение мужского сексуального символического ряда, своего рода первобытную "порнографию", находя в этом проявление маскулинизма, иные же - видят в этом изображение богини-матери и на этом основании утверждают о наличии в Европе неолита культа богини-матери, прародительницы, "рожаницы".


Вернуться2 При рассмотрени событий уже исторического периода можно также наблюдать, как каждая новая волна языковой экспансии связана с фактом превосходства носителей "побеждающего языка" в средствах уничтожения либо в военной организации.


Вернуться3 Самоназвание индоевропейцев - "арии" - имеет общее происхождение с русским словом "храбрый" и происходит от бореального корня H-R-, значением которого было "храбрый", "хороший", "умелый", "усердный", "надлежащий": санскритское hAR-yaka - "храбрый", "доблестный"; древнеиранское AiRe - "храбрый", финское HuR-ja - "неистовый, "отчаянный", UR-ho - "храбрец", "герой", HaR-taus - "усердие"; нанайское AR-da - "доблестный"; маньчжурское AR-cha - "идти навстречу зверю"; греческое AR-istos - "лучший", "доблестный", "храбрый", AR-eithoos "атаковать".


Вернуться4 Как можно заметить, в индоевропейских языках произошло сглаживание древних бореальных спирантных звуков, в частности, на месте "h" часто остается один лишь удлиненный гласный звук. Отсюда индоарийское название женщины: "ба-ба", от удвоения бореального корня B-H - "бормотать", "говорить нечленораздельно, на непонятном языке".

Сумерки богинь. Продолжение
Антропологические основы ксенофобии

 

Вопрос. Правильно ли поступила "Правда", открыв свободную дискуссию по вопросам языкознания?
Ответ. Правильно поступила. В каком направлении будут решены вопросы языкознания, - это станет ясно в конце дискуссии. Но уже теперь можно сказать, что дискуссия принесла большую пользу. (...) Общепризнанно, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. (...) Н.Я.Марр высокомерно третирует всякую попытку изучения групп (семей) языков как проявление теории "праязыка". А между тем нельзя отрицать, что языковое родство, например, таких наций, как славянские, не подлежит сомнению (...) Так было, например, с русским языком, с которым скрещивались в ходе исторического развития языки ряда других народов и который выходил всегда победителем.

И.В.Сталин. "Марксизм и вопросы языкознания".

Маловероятно, чтобы какая-либо значительная языковая экспансия была гладким или самоограниченным процессом. Во всяком случае, это совсем не то, что мы наблюдаем в историческое время. Экспансия европейских языков в Новом Свете, экспансия языков Банту в Южной Африке, экспансия ариев на полуострове Индостан, русских в Сибири и Средней Азии - все они носили взрывообразный характер и отражали существование некоего цивилизационного градиента, когда успешное распространение языка является скорее индикатором успешности его носителей в военно-технологической либо социально-идеологической сферах, чем результатом свойств самого языка. И если основным военно-технологическим достижением ариев была лошадь, главным социальным завоеванием - патриархат, то знаменем новой всепобеждающей идеологией стало понятие "бог" (вместо обанкротившегося - "богиня")

Бог, как известно, это "наиболее высокий символ наиболее высоких человеческих идеалов" (Джордж Сантаяна). Переводя на язык секулярной феноменологии, можно сказать, что бог есть наиболее значимый в каждый отдельный момент политтехнологический феномен. Однако прежде чем человеческие идеалы могут быть выстроены в систему, называемую "сакральной вертикалью", следует не только, чтобы вначале человеческая психика уже содержала в себе эту сакральную лестницу как минимум в потенции, но и чтобы человеческий язык был способен моделировать "сакральную вертикаль" для передачи другим членам первобытного племени в качестве герменевтического опыта. И если мы обратимся к восприятию божества у праиндоевропейцев, то результаты лингвистической реконструкции говорят о том, что понятие "божества", как источника средств существования (богатства), выделилось из бореальной протосемы, охватывающей значения "быть в основании", "быть основополагающим", судя по всему существенно позднее отделения индоевропейских языков от бореального корня1.

Наиболее древние слова в индоевропейских языках, относящиеся к семе "возвышенного", "сакрального" (английское divine "возвышенное", "божественное", русское слово "удивительный", див - обобщенное название божества у славян, иранское divs - фантастические персонажи фольклора, см. Фирдоуси, "Шах-Наме", devas - боги индийских вед, греческое theos - божество, кормилец, латинское - deus, "бог") происходят от бореального корня, протосема (первичная семантическая область) которого охватывала значение "основание", "класть основание" (в бореальном праязыке не было различия форм глагола и имени).

Бореальный корень Dh-Hy содержал вначале только значение, связанное с закладкой жилья: орокское DA "постель", ведийское da-DhA-ti "кладет", "ставит", "созидает", Dhi-ta "положенный"; русское DE-t' "положить", "класть"; греческое ti-ThE-mi "кладу", "ставлю", "воздвигаю"; Однако в последующем его сема уже в рамках бореального праязыка расширилась и стала включать в себе обозначение действия, как такового, "труда": финское TeH-da "делать", "производить", "изготовлять"; хантыйское TA-jita "действовать", "исполнять"; древнеславянское DE-jati "делать", совершать; латинское FE-ci "соорудил", "создал", сделал", а также значение, связанное с основанием рода: санскритское DhA-tar "создатель", "зачинатель", "прародитель", эвенкийское DaГ-achan "корень", "родословная". И только в сформированных индоевропейских языках можно наблюдать распространение семы корня на значения, связанные с религией, как например авестийское DA-ena "молитва", галльское DU-sius "божество".

Другой возможный путь восстановления истории семы "сакрального", "божественного" включают попытки выведения ее из протосемы бореального корня, присутствующего в слове "день" и означающего светлое солнечное (не пасмурное) время суток. Вообще же говоря, суточный цикл у борейцев характеризовался не бинарной, а четверной оппозицией: D-Y- "ясный день", отсюда "день", day; N-Bh- "пасмурный день", отсюда "небо", nebula - "туманность"; L-X- "светлая ночь", отсюда "луна"; Xw-N- "темная, безлунная ночь".

Впрочем, семантическая ассоциация первичных значений корней Dh-Hy ("активности", "действия") и D-Y- (самое светлое время суток) - очевидна и, учитывая предположительно большое количество жен-чужанок в племенах ариев, должна была неизбежно приводить к путанице и смешению произношения из-за фонетической схожести двух корней. Как известно, "победивший язык" склонен сохранять свою лексику и структуру, но фонетически сильно изменяться, что и произошло, по-видимому, с протоиндоевропейским праязыком вследствие того, что он был фактически навязан палеоевропейцам более прогрессивными (и агрессивными) племенами борейцев.

Но поскольку все без исключения индоевропейские слова, отражающие собственно представление о сакральном, возвышенном (у-дивительное, divine), состоят из сочетания как минимум двух и более первично-бореальных корней, то становится очевидным, что и само понятие сакрального могло возникнуть примерно в то время, когда появились и другие многокорневые термины, связанные с земледелием и скотоводством, - то есть уже после начала неолитической революции, и определенно - позднее 8 тысячелетия до Новой эры. Таким образом, оформление арийских религиозных представлений о "сакральном" следует связать с эпохой перехода от присваивающего ведения хозяйства (охота и собирательство) к производящему (земледелие, скотоводство).

Примерно в это же время совершился переход ариев к патриархату, и в дополнение к старым родовым терминам, означающим "мать" и "дочь" и выражающих матрилинейную связь появились сложносоставные слова, означающие "отец", "сын" и "брат", означающие вновь возникшие патрилинейные отношения и патрилинейную полигамную семью. До этого семьи как таковой не существовало. Была родовая полугруппа, "четогруппа" или чета (quota), состоящая из нескольких мужчин женщин и общих детей - отсюда связь этого корня как с числительным "4" (чета - мужчины, женщины, мальчики и девочки), так и с числительным "2" ("четный" по минимальному числу четогрупп в племени и по числу полов). А сам способ предотвращения инбридинга (близкородственного брака, снижающего жизнеспособность потомства) состоял по преимуществу в том, что дети одной четы между собой в брак не вступали, то есть по достижению половой зрелости мужчины вынуждены были переходить в другую чету (отсюда - "квота"), а женщины оставались и наследовали "полурод". "Инцест" - дословно означал нарушение правила четогруппы. Естественно, дети своих биологических отцов знать не могли, как и отцы своих биологических детей. Отличали ли они свою биологическую мать от "мачехи", тоже сомнительно, поскольку времена были достаточно трудные и одна женщина без помощи "подруг" едва ли могла ухаживать за ребенком. Этот период "первобытной коммунистической семьи" завершился на нашем материке сравнительно недавно, менее 10000 лет назад.

Вообще-то в утере четверной оппозиции выражения времени суток и структуры семьи есть некая загадка. Ведь в разделении времен года четверное противопоставление сохранилось! Однако магическое значение числа четыре, как кажется, было с переходом к патриархату невозвратимо утрачено в пользу непарных (нечетных) мужских чисел: троебожие нового поколения богов у ариев, сакральный смысл семидневки у семитов. Хотя что есть число семь, если не четвертая часть лунного (женского) месяца?!

Связь же непарности с мужской силою не случайна. Она закреплена в наиболее древних бореальных корнях2.

Не было ли в таком случае в ходе патриархальной революции утрачено вместе с сакральным смыслом числа четыре и четверной оппозицией также различение более тонких материй, таких, скажем, как понимание добра и зла? Действительно, современной бинарной оппозиции добро-зло легко находится четверная оппозиция: добро дающее, скажем, направленное от родителей к детям, и добро берущее, характерное для отношения детей по отношению к родителям. Зло-по-необходимости, как-то охота, война, и зло-для-развлечения - скажем, пререкание со старшими по социальному статусу. Нас часто ставят в тупик неповоротливость и выхолощенность бинарных политических противопоставлений. Но не является ли сама упрощенность бинарного противопоставления добро-зло препятствием адекватному совершенствованию нашего политического понятийного аппарата? Даже однозначность противопоставления свой-чужой есть скорее продукт более поздней эпохи. В общебореальной лексике понятия чужого-врага и чужого-своего разделены, причем чужой-свой обозначается словом, носящим выраженную положительную окраску, другое значение которого было "старательный". Другими словами, сравнить "своего" с "чужим-своим" было для "своего" поощрением, а не оскорблением. Ничего похожего в современной лексике, насколько автору известно, не наблюдается.

Борейцы, осевшие в русских степях, имели социальную структуру и организацию быта, весьма сходную с соответствующими казачества и татарских орд. Это, однако, не помешало им произвести на свет целый ряд социальных и технических изобретений, почти каждое из которых имело огромное военно-прикладное значение. Они и превратили зону русской лесостепи не только в места традиционной казачьей вольницы, но и в эпицентр перманентной социально-религиозной революции и идущей с ними вместе, нога в ногу, волна за волной, к западу и к югу - революции лингвистической.

Казачий быт властно постучался в европейское окно.

В самом же эпицентре (русских степях) после поголовной ариизации наблюдалась частая смена одного индоевропейского диалекта другим, достаточно похожим. Эти говоры долгое были настолько близки, что население сравнительно легко переходило с диалекта побежденных отцов на язык отцов-победителей. В другом районе пример подобной же легкости лингвистических переходов можно наблюдать на Ближнем Востоке - эпицентре семитской лингвистической экспансии: угаритский язык плавно перешел в арамейский и распространился очень быстро, вытесняя ханаанские языки, финикийский и иврит, затем, в ходе мусульманской революции, арамейский под влиянием аравийского приобрел черты современного арабского разговорного, который по строю по сей день остается близким к арамейскому. Во всех случаях легкой смене языка и быстрой его географической экспансии способствовала языковая близость к окружающим диалектам, облегчавшая включение других народов в цивилизационное единство.

В чем же кроется первопричина столь фатальной "неконкурентоспособности" древней Европы, приведшей палеоевропейскую культуру к полному вытеснению ее с приходом новой - далеко не первой, как нам представляется, - волны азиатских кочевников? Здесь мы позволим себе привести некоторые соображения, относящиеся к разряду медико-антропологических: физический облик человеческого населения Европы мог складываться из различной степени смешения популяций двух человеческих рас: протонегроидной и протомонголоидной, начавших вытеснять неандертальцев (которые, по данным анализа остатков ДНК, настоящими людьми не были) со всего ареала их обитания - Европы и приледниковой части северной Азии - примерно начиная с периода 35 тысяч лет назад. В таком случае, европейская раса оказывается раза в три моложе монголоидной и в 5-8 раз - негроидной. Что же заставило европейцев так быстро "побелеть" и приобрести европеоидные черты лица? Среди известных возможных факторов естественного отбора трудно найти более существенный, нежели зависимость обмена витамина D у человека от ультрафиолета. Действие этого фактора заключается в том, что в условиях низкого уровня солнечной радиации, характерного для Европы и северной Азии, темнокожие дети страдали рахитом гораздо тяжелее. Дети более светлые, а также имеющие более выпуклые черты лица, более широкий разрез глаз с более проницаемой для света радужной оболочкой имели существенно больший шанс выжить.

Кстати, сами неандертальцы, не будучи истинными людьми и предками современного населения Европы, имели тем не менее ряд типичных европеоидных черт, например, очень выступающий нос, что говорит о том, что совокупность признаков, составляющий так называемый "европейский расовый тип", не случайна, а географически обусловлена. Близость физиологии и биохимии неандертальцев к человеческой подсказывает, что неандертальцы кроме того должны были быть светлокожи и светлоглазы в той же степени, как и современные европейцы, что существенно облегчило бы им существование во время ледникового периода. Тропическим популяциям гомо сапиенса пигмент необходим, чтобы предохранить кожу от действия жаркого тропического солнца, вызывающего солнечные ожоги и раковые опухоли. Монголоиды крайнего севера пополняют запасы витамина-D по-своему, употребляя с раннего детства большое количество рыбьего и тюленьего жира. Когда же они переходят на "цивилизованный" рацион питания, то их дети также делаются зависимыми от искусственных добавок витамина-D или ультрафиолетовых ванн.

Итак, в Европе и части Евразии существовали до самого последнего времени довольно жесткие климатические факторы, затрудняющие проникновение туда новых популяций гоминид. Сумму этих факторов естественно было бы назвать североатлантическим климатическим зонтиком, учитывая то, что они складываются под влиянием переноса воздушных масс со стороны Гольфстрима. Этот зонтик, с одной стороны, защищал европейскую культуру не хуже ядерного, но с другой стороны - консервировал развитие новых технологий и более прогрессивных общественных отношений. Поэтому однозначно оценить его роль невозможно: печальный пример первых европейских гоминидов - неандертальцев, - для которых наличие североатлантического климатического зонтика вначале было благом, помогая защищать ареал обитания от проникновения гомо сапиенса, но в дальнейшем, когда этот зонтик был наконец прорван, оказалось фактором фатальной консервации их технологического развития и генетической изоляции, не позволившей неандертальцам смешаться с пришельцами и стать частью их цивилизации.

"Курганцы", покорившие наследников кроманьонцев (например восточноевропейскую земледельческую культуру с несколько неблагозвучным названием Прекукутень-Кукутень-Триполье), согласно мнению Гимбутас, принадлежали к племенам, которые современные ученые называют индоевропейскими или арийскими и которые в свое время были провозглашены единственной истинно европейской нацией, однако на самом деле первые арийцы были далеко не нордического вида. Мария Гимбутас отмечает, что "ширококостные" курганцы - носители праиндоевропейского языка - не были европейцами по происхождению, а выкристаллизовались где-то в степях России и северного Казахстана перед тем, как идти в поход на Европу. Не были они и индийцами, до арийского вторжения в Индии жил другой народ, дравиды, впрочем, также имеющий признаки общего происхождения с народами северо-восточной Азии: финно-угорскими и алтайскими.

Что-то (быть может, этика ее германских учителей) помешало М.Гимбутас сделать данный вывод в прямой и недвусмысленной форме, безо всяких экивоков: первые "арийцы" не были европейцами ни в каком смысле, еще и потому, что они были монголоидами - одной (причем далеко не первой) из волн заселения Европы со стороны восточной и северо-восточной Азии. Это дает нам право назвать первых индоевропейцев монголо-ариями.

По иронии судьбы, если "монголо-арийская" гипотеза верна, выводы краниометрии говорят скорее о большей степени "арийскости" славян и татар, имеющих более близкий к монголоидам кефальный индекс (индекс переднезадней вытянутости черепа), нежели немцев, у которых этот индекс ближе к показателям семитских и негроидных популяций. Гитлер перевернулся бы в могиле, узнай он о таком открытии.

В результате столкновения цивилизации евразийских кочевников и палеоевропейцев матрилинейная культура с центральным образом женщины-богини превратилась в цивилизацию индоевропейских полукочевых племен, различные племенные объединения которых в дальнейшем откочевали с юга России (места одомашнивания лошади и начала кочевой революции) во все направления под именем греков, кельтов, германцев, иранцев, хеттов, тохарцев и т.д. Итак, можно предположить, что современная европейская цивилизация - продукт гибридизации посветлевших под североатлантическим климатическим зонтиком монголо-ариев и палеоевропейского населения, которое в свою очередь образовывалось из осветлившихся линий человека разумного, пришедшего из Африки и Восточной Азии3.

Языки, на которых говорила Европа непосредственно перед приходом монголо-ариев, точно неизвестны, но по характеру небореальных европейских языков, которым удалось уцелеть в горной изоляции (баскскому и чечено-дагестанским), следует предположить, что праязыком предыдущей, не зафиксированной пока в археологических раскопках лингвистической революции, был прародитель тибето-китайских, северо-кавказских и баскского языков (сино-кавказских), а эпицентром ее - один из районов, находящихся в пределах современного Китая4.

Если неолитическая революция принесла народам европейского средиземноморья первые города и сельскохозяйственные поселения, то в монголо-арийском пространстве она привела к созданию передвижных стоянок кочевников. Главное, однако, состояло в революции в социальной сфере, которую принесли с собой в Европу индоевропейцы: семейный патриархат. Монголо-арьи, которые вследствие тяжелой кочевой жизни теряли своих собственных женщин5, захватывают множество аборигенок. Естественно, ни на что большее, чем роль бессловесной машины биологического воспроизводства и домашней утвари, аборигенки претендовать не могли. Количество их, однако, таково, что достаточно двух-трех поколений, чтобы арийские племена приобрели свой настоящий, далеко не монголоидный, облик, а протоиндоевропейский праязык до неузнаваемости изменился вследствие его коверкания в устах многочисленных пленниц. Как негроидные по первичному происхождению, так и монголоидные популяции человека разумного, вытеснившие неандертальцев, даже при предположительно разном своем первоначальном происхождении, должны были приобрести сходный антропологический тип, за вычетом тех признаков, которые не играют столь существенного значения в выживании (например, кефалического индекса). Однако грандиозность патриархальной революции 5-го тысячелетия до новой эры заключалась в том, что революция эта позволила чужакам стать полноправными хозяевами Европы уже через пару поколений, в исторически короткий срок прорвать климатический зонтик, раскинутый над Европой.

Окончание следует...

Примечания:


Вернуться1 Бореальная языковая общность (Н.Д.Андреев) близка по конструкции с гипотетической евразийской макросемьей языков, "сконструированной" в 1987 г. крупнейшим американским лингвистом-компаративистом Джозефом Харолдом Гринбергом. С точки зрения автора, эта макросемья состоит из следующих семей: индо-хеттской (=индоевропейской), уральско-юкагирской, алтайской (в которую Дж.Х.Гринберг не включает корейский и японский языки), корейско-японской (к ней отнесен и айнский язык, который обычно считают изолированным) и чукотско-эскимосской (объединение, включающее чукотско-камчатские, эскимосско-алеутские и нивхский языки). Как видим, количество подгрупп, носители которых являются монголоидами, также добавляет аргумент стороне, утверждающей, что эпицентром зарождения бореально-евразийской общности является северо-восточная Азия. Результатов попыток еще более широкого, так называемого ностратического, объединения языков (Иллич-Свитич) мы сознательно здесь не приводим как вследствие хронологических трудностей, которые были обнаружены в последнее время при попытках присоединения к этой надгруппе некоторых языковых семей, например, семито-хамитской, так и вследствие того, что придерживаемся известной гипотезы, что все человеческие языки в конечном итоге произошли вследствие распада единого праязыка, когда-то общего для всей человеческой популяции (гипотеза Тромбетти и Сводеша о моногенезе всех языков человечества), сформировавшегоия на африканском континенте.


Вернуться2 Глубокая семантическая связь между понятиями "самости", "идентичности", числительным "один" и обозначениями мужского полового органа сохраняется еще с периода бореальной языковой общности. С одной стороны, в круг значений бореального корня HwY- - входили понятия, связанные с мужской половой функцией: "член", "совокупляться", "тестикулы", "похоть": удэгэйское i-lika "член" (из HwY-ly); маньчжурское aj-gan "муж", "супруг"; ульчицкое ї-nїkta "тестикулы", oj-ї "мужские штаны"; эстонское hi-mu "похоть", "желание", hui-ma "безудержный"; греческое oi-pho "совокупляюсь" (из HwY-bh-); русское je-bu "совокупляюсь" (из той же формы HwY-bh- с характерной перестановкой корневых фонем). С другой стороны, через промежуточное значение "непарная конечность", "непарный орган" семантика данного корня еще во времена существования бореальной общности приобрела и иное значение, "единственный": хантыйское oj "один", oj-atilow "единичный" (из HwY-et-); финское hei-kalainen "один из них"; старолатинское oi-no "единственное" (из HwY-n-); древнеславянское je-dno; греческое oi-dano "единственный"; древнеиранское ai-va- "один"; "единственное". Впрочем, для обозначения мужского полового (детородного) органа у борейцев был еще один корень, протосемой которого было "оплодотворение", "зачатие", "беременность": Xw-D- , см. орокское hAD-ata- "иметь половое сношение"; хантыйское OT-ta "иметь половое сношение"; финское HeD-elmoittaa "оплодотворять"; веддийское hAD-ana- "восприятие семени", "зачатие", -AD-anu "беременность"; греческое OD-ino "беременность"; русское UD "мужской детородный орган".


Вернуться3 "These proto-Indo-European people came from South Russia to Europe, introduced the Indo-European culture and then European culture was hybridized. It was the old culture mixed with the new elements - the Steppe, pastoral, patriarchal elements". (Выдержка из одного интервью, данного Марией Гимбутас).


Вернуться4 Следы одной из предыдущих континентальных этнолингвистической экспансий (или, если хотите, революций) можно увидеть в остатках другой большой надсемьи языков - сино-кавказской, и в Европе (баски), и на Кавказе (урарту-чечено-дагестанцы), и в Китае (ханьцы и тибетцы). Восточно-азиатское происхождение этой волны пока далеко не очевидно, но эпицентр ее распространения еще менее вероятно может быть связан с европеоидной расой.


Вернуться5 То, что женщины и дети вымирали в периоды особенно больших переселений и военных походов, представляется весьма вероятным. Подобную мысль высказывает, например, Л.Гумилев в своем описании истории перехода кочевников через южно-

 

 

Сумерки богинь. Окончание
Антропологические основы ксенофобии

 

"Существует физиологическое отличие (physical difference) между белой и черной расой, которое, я думаю, останется всегда, не позволяя двум этим расам сосуществовать в условиях социального и политического равенства. И поскольку они не способны сосуществовать таким образом, продолжая, тем не менее, существовать рядом, неизбежно появляется разница в положении "высшего" и "низшего". Я, как и любой другой (белый), выступаю за место "высшего", предназначенное для белой расы".

Авраам Линкольн

Смешная сцена: в квартале красных фонарей Амстердама негритянский парень довольно опрятной наружности стоит на коленях, умоляя белую проститутку его принять. В то время как та посылает его "открытым текстом" на английском с сильным русским акцентом. Стоит толпа мужичья и покатывается со смеху. Потом, кажется, к этой девушке стояла среди ночи очередь каких-то закомплексованных пожилых типов. Подумалось, что, может быть, зря она так! Старомодно ведь это, как и весь расизм. Хотя, должен признать, поставить себя на ее место я затрудняюсь.

Вот слышатся истерические возгласы по поводу того, что планета становится "приятно-шоколадной". Боятся этого нечего, не успеет стать! Прогресс генной инженерии приближает момент, когда родители смогут попросту заказывать цвет кожи и форму носа своего ребенка. С другой стороны, общество становится все более сложным, полноценное встраивание в него - дело длительное и трудное, занимающее иногда жизнь нескольких поколений, необходимых для полной ассимиляции пришельцев. В результате значение цивилизационных различий определенно возрастает, тогда как значение расовых отличий в ближайшие десятилетия будет продолжать уменьшаться.

Аутентичные англичане выделяются среди "адсорбированных", подобно громадным вяхирям, важно вышагивающим среди пестрой стаи дворовых голубей Гайд-парка. Об аутентичных французах такого не скажешь, хотя не могу согласиться с паническими настроениями некоторых, утверждающих, что в Париже почти не осталось французов. Они там есть, и немало, на них нередко прямо-таки натыкаешься. В Париже в туристском месте лотошник-кондитер, узнав во мне туриста, окликнул по-французски. А этого я не люблю: "Да идите вы со своими наполеонами! Без яиц они, наполеоны ваши, не то, что наши".

В Лондоне же, если идешь с высокомерным выражением лица, смотря презрительно поверх голов, - обязательно примут за своего и что-нибудь спросят (например, как пройти). Говорят англичане довольно эмоционально между собой, совсем не тихо, как в Восточной Европе - с видом изречения истины в последней инстанции. Обязательный ритуал английской шутки требует настолько же обязательного ритуала немедленной реакции в виде короткого громкого смеха вне зависимости, понял ты ее или нет. Я тоже пытался шутить: "О, что это за чудная бутылочка вина, которую вы только что умудрились вылить мне на брюки! Какой это был сорт, извините? Что, неужели бордо?!. Я очень люблю бордо! Ну, тогда ничего страшного (если, конечно, это было на самом деле - бордо)..."

Самый простой способ поболтать с лондонцами - это зайти в паб и подсесть на свободное местечко, с тобой заговорят уже хотя бы из вежливости. Так и получилось: пожилой джентльмен галантно осведомился, откуда я, разговор быстро скатился в философский спор о глобализации и отношениях север-юг. "Представьте себе, Грэм, на секунду, что в вашей стране стало слишком много обездоленных. Вы ведь не хотели бы, чтобы это привело к социальному взрыву? Подобно этому, в наш век глобализации богатые страны неизбежно будут вынуждены увеличивать помощь беднейшим странам именно вследствие глобализации и роста взаимозависимости: бедные зависят от технологий богатых, а богатые - от доброй воли и хорошего настроения бедных. Например, известно уже давно, что английский и русский языки из того же корня, что и санскрит, однако не исключено, что более глубокие пласты лежат на востоке Азии, и что уже совсем может быть обидно для белых, вполне может оказаться, что язык для них выдумали азиаты. Вот посмотрите на английское слово know, весьма близкие ему по семантике и по звучанию слова есть не только в индоевропейских языках, но и в финно-угорских и тюркско-монгольских до самого восточного из них - языка орок, которые, несмотря на все ужасы, которые про них напридумывал Толкиен, мирно обитают у нас в России и никого не трогают1. Оказывается - это сходство не случайно, и компаративные лингвисты считают, что все эти языки произошли от одного общего".

- Почему вы думаете, что европейцы (Caucasians) получили свой язык от монголоидов (Asians), а не наоборот? - парирует Грэм.

- Видите ли, финно-угорские и особенно тунгусо-манчжурские языки сохранили в большей степени древнюю структуру и древние согласные, а индоевропейские - сильно их видоизменили, как часто случается с языком, который попадает в новое, чуждое ему прежде этническое окружение, и им овладевают люди, прежде разговаривающие на иных языках. Чем отличается современный иврит от арабского и от древнего иврита - он утратил гортанные. Иммигранты так и не научились произносить гортанные звуки и строят фразы так, как они строили бы их в русском языке. Похожие отличия существуют и между индоевропейскими языками и другими ветвями бореальных языков, причем в тех языках, носителей которых отличает больший "индекс европоидности", фонетических отличий от общего бореального праязыка больше. Как бы азиатам не пришло в голову когда-нибудь заявить о своем праве на копирайт для использование всех языков бореальной группы, включая и английский!

Грэм смеется.

После недолгих раздумий Грэм соглашается: "Может быть, какой-нибудь специальный налог на эти цели (в пользу стран "третьего мира"), этого навряд ли можно избежать".

Услышав, что мне пришлось недолго повоевать в Палестине и в Ливане, Грэм интересуется моим мнением относительно перспектив выживания еврейского государства.

- О, - отвечаю я, - проблема не в выживании, с учетом наличия ядерных боеприпасов, Израиль неуничтожим в обозримом будущем. Проблема в том, что нормальной жизни нет ни у евреев, ни у палестинцев. Однако все сваливать на палестинцев - последнее дело, ни арабские страны, ни Израиль не дали им за 50 лет ни возможности создания демократического самоуправления, ни даже гражданства, чтобы они могли хоть как-нибудь ответственно сформулировать свою точку зрения, так что степень их коллективной ответственности не сравнима со степенью ответственности более организованных политических сил. А вот европейцы смогли наконец, кажется, объединится и создать нечто новое - перевожу я разговор на более интересную для меня тему.

В саркастической ухмылке британца угадывается традиционный английский евроскепсис. Впечатление от него такое, что, соединяясь с континентом экономическими евротунелями, англичане судорожно ищут новые, спасительные, символы своей "инаковости". На плакатах, вывешенных на транспортных узлах, поездка из Великобритании в Европу обозначена как поездка в Шенген (имеется в виду шенгенская визовая зона). Может быть, размышляю я про себя, впору и нам для политкорректности проблему отношения к России в Европе переименовать в проблему отношений к России в некоем безликом Шенгене?

Тем временем англичанин изрекает мысль, достойную быть занесенной в реестр золотой сокровищницы британской дипломатической мысли: "Если европейцы между собой воевать не станут, то будут воевать с Америкой, или еще с кем-нибудь" - это мы уже слышали много раз: "войны всегда были, есть и будут!". Тогда, если по-другому в принципе невозможно, стоит ли вообще стремится к миру - или правильнее будет просто беззаботно посидеть на набережной Темзы, поквакать, пока это еще возможно, с себе подобными, хорошо запомнить линию лондонского горизонта: Биг-Бен, Тауэр, Тауэрский мост, чтобы намертво врезалось в память, а то ведь всякое может статься.

О сладостная британская изоляция! О "железный занавес"! О североатлантический зонтик! Что с нами будет?!

Англичанин осведомляется, какое пиво я пью, он явно не устал и собирается болтать со мной еще очень долго.

- Блин, вот вы здесь на своем острове все такие законопослушные, как я слыхивал, но на красный свет переходите вовсю, дурацких законов у вас полно, которые никто, конечно же, выполнять не собирается. А вчерась я наблюдал, как вполне интеллигентного вида дядя яппи-джентльмен перескочил через перильца в платный туалет, чтобы только не платить. Он это сделал с такой невозмутимой "позой лица", что все окружающие джентльмены сразу сделали точно такую же. Так я вот и думаю, - продолжаю я со своим ужасным произношением, но уже поймав нотку английской безапелляционности: - пускай законопослушание! - но тогда следовало бы ожидать пунктуального исполнения всех законов. Ведь для настоящего законопослушного гражданина нет закона "правильного" и закона "глупого" - либо же не закон властвует в ваших "альбионах", а нечто другое. Тогда что?

- О, это долгий и интересный разговор; я сейчас вам все объясню... - говорит англичанин и уходит в туалет. Неожиданно я чувствую, что разговоры с лондонцами мне в тягость, а момент выпал как нельзя более подходящий, чтобы смыться. Я допиваю угощение и ухожу, как и принято у британских аборигенов, не попрощавшись.

И все же, выйдя из бара, я начинаю сожалеть, что постеснялся сказать англичанину всю правду-матку о том, что первый арийцы были монголоидами. Испытал бы он культурный шок или иронически отмахнулся бы и отделался английской шуткой? Я всегда задавался вопросом, могут ли открытия в гуманитарной области влиять на ход истории, подобно тому, как влияют открытия физиков. "Что если бы сравнительное языкознание было более продвинуто в довоенной Европе, может быть, подобный культурный шок мог избавить ее от припадка нацизма?" - продолжаю рассуждать я, бессмысленно блуждая по Сохо. Впрочем, возможно, я и переоцениваю способность подобных открытий вызывать интерес. Интеллектуальному читателю и так давно известно, что современные граждане турецкой республики, хотя и имеют типичный средиземноморский облик, наследовали язык алтайской группы, родственный монгольскому, и уж наверняка получили свой язык от жителей востока Евразии. То же самое можно сказать и о венграх. Почему, собственно нас должно удивить "небелое" происхождение индоевропейских языков?

Надо сказать, вопросы происхождения всякой культуры обсуждаются обычно на весьма высокой эмоциональной ноте. Оппоненты атакуют ту или иную точку зрения еще и потому, что она может носить обидный смысл для кого-то третьего, влиятельного. Тогда исследователь все еще может оправдать нарушение интеллектуальной честности, назвав свое поведением "политкорректным", хотя подобная "политкорректность" по отношению к одним, как правило, оборачивается несправедливостью к другим, более слабым.

Впрочем, надежность выводов еще не гарантируется точностью измерений. Скорее наоборот, более надежным следует считать такой вывод, который более устойчив к погрешностям и артефактам, то есть который не изменится на противоположный, если мы немного ошибемся в оценках и некоторая часть фактов окажется неверными. Этот методологический принцип очень важен для составления правильного представления о событиях, сведения о которых весьма обрывочны и часто противоречивы.

Дело, однако, осложняется тем, что людям, как правило, более интересно, что ожидает их в будущем, чем то, что происходило в прошлом. А в области составления прогнозов никому пока так и не удалось доказать, что исторические исследования более эффективны, чем генератор случайных мыслей, для выяснения того, что готовит нам день грядущий. Причем по степени неангажированности и интеллектуальной честности последний явно даст фору большинству историков.

Ясно одно, с тех пор как в Европе люди схлестнулись с неандертальцами в смертельном противоборстве, конкуренция между разными культурами весьма способствует развитию технологии2.

Таким образом, есть основания думать, что серьезные сдвиги в обработке камня, кости, в символотворчестве и других сферах культуры, фиксируемые для ряда районов Африки, Европы и Азии начиная с периода около 45 тысяч лнт до н.э., были вызваны возрастающей конкуренцией за обладание ресурсами в условиях, когда разрешение кризисов за счет оттока избыточного населения на свободные территории становилось все более проблематичным"3.

Однако по какой такой причине один вид гоминидов оказался более другого способен к восприятию технологических нововведений? Может, культурные и религиозные представления неандертальцев тормозили их собственное развитие? Ритуалы погребения мертвых у этих гоминид были, как оказалось, весьма незамысловаты, следов графического искусства до сих пор не найдено, хотя ритмические виды искусства, музыка и танцы, существовали, что убедительно доказывает находка неандертальской свирели. Возможно, однако, что причиной вымирания послужила их недостаточная военная организованность - защищенные североатлантическим климатическим зонтиком, они слишком "расслабились" и потеряли бдительность. Более агрессивные кроманьонцы смогли одержать верх, однако со временем сами утратили динамизм развития.

С того времени и по сей день Европа отличается от остального мира тем, что процессы исторического развития в ней происходят наиболее скачкообразно и неравномерно, и причиной этого, как нам представляется, является климатический щит, который вначале способствовал консервации общественного развития, но затем, когда давление на него возрастало, оказывался неспособным предотвратить квазикатастрофическое, революционное изменение ситуации. Впрочем, логика подсказывает, что североатлантический климатический зонтик являлся не единственным, хотя и наиболее существенным в своем роде. Следует специально отметить относительную суровость климата России по сравнению с Западной Европой, игравшую определенную защитную роль в российской истории.

Однако следует учитывать реальную возможность того, что сохранение европеоидного облика Европы естественным путем становится совершенно невозможным, если только поддержание расовой однородности не станет в какой-то момент сверхценной идеей европейской цивилизации.

Кроме того, нельзя не учесть, что изменение климата, а также бурное развитие военных технологий и навыков гуманитарной экспансии позволяет современной достаточно агрессивной цивилизации продырявить любой, как климатический, так и географический зонтик.

Примечания:


Вернуться1 Ороки - автохтонный народ, живущий на Сахалине и разговаривающий на языке, принадлежащем к алтайской языковой семье.


Вернуться2 Верхний палеолит появляется там и только там, где обитали неандертальцы (см. также Svoboda & Siman 1989: 320; Svoboda 1993: 34). В районах, где последние не жили и, следовательно, не составляли неоантропам конкуренцию, - в Африке к югу от Сахары, в Австралии, в Южной и Восточной Азии - нет и верхнего палеолита (либо он очень поздний). Напротив, в районах даже удаленных и изолированных от Европы, но с явными признаками присутствия там неандертальского населения (Южная Сибирь) известен и довольно ранний верхний палеолит.


Вернуться3 Вишняцкий Л.Б. "Верхнепалеолитическая революция": география, хронология, причины.

 



Hosted by uCoz