М10 (ЭМ ДЕСЯТЬ)
Путешествие по дороге из Москвы в Петербург и обратно довольно
давно является классической русской забавой. 680 километров в
основном плохонького асфальта (раньше они назывались трассой Е-95,
теперь переименованы в дорогу М10) соединяют две столицы России,
проходя через Клин, Тверь, Торжок, Вышний Волочек, Великий Новгород
и кучу других менее значительных населенных пунктов типа Рогавка,
Тютица, Добывалово, Выползово, Стуковья, Вины, Миронушка, Долгие
Бороды и Большое Опочивалово. С 1790 года, даты публикации в России
знаменитой книжки начальника Санкт-Петербургской таможни Aлександра
Николаевича Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»,
считается, что преодоление пути между двумя главными городами
империи служит гражданину испытанием и учит его знанию народной
нужды.
Следует, конечно, заметить, что таможенник Радищев был, судя по
всему, тем еще занудным стариканом-интеллигентом. Он испытывал
острое недовольство нравами, противился даже тому, чтобы женщины
пудрились, ну так и женщины его явно недолюбливали. Занимался к тому
же критикой властей: клеймил крепостное право, всю дорогу искал
признаков страдания простого народа, выступал против коррупции. В
итоге навскрывал столько общественных язв, что после публикации
сочинения императрица Екатерина II сочла его бунтовщиком похуже
Пугачева и думала казнить, но сослала в Сибирь.
Тем не менее, как это водится в России со страдальцами, имя
Радищева вошло в историю, книжка его – в учебники, а дорога – в
символы нации. Редакция решила обследовать нынешнее состояние этого
символа. В экспедицию был снаряжен естествоиспытательский отряд из
Валерии Селивановой (далее по тексту просто С.), Натальи Aфанасьевой
(A.) и штатного краеведа Aлександра Можаева (М.). Каждый из них
ставил перед собою разные задачи. С., будучи владелицей нового
красного автомобильчика, собиралась влиться в поток из 90 тыс.
легковых и грузовых машин, которые каждые сутки перемещаются по
трассе, и выяснить, сможет ли она куда-либо добраться, не угробив
при этом попутчиков и себя саму. A. рассчитывала расширить кругозор
и пообщаться с живыми людьми, своими современниками. М.,
периодически выпивая и оставаясь нелюдимым, думал отыскать следы
вольнодумца Радищева и сопоставить труд интеллектуала-бунтаря с
современностью.
Ниже публикуется подробный отчет о предприятии.
Москва. 0 км
С. Черт, забыла дома всю музыку, в машине валяется только «Тату»
на английском языке. Интересно, далеко ли я с этим безобразием
доеду? Хорошо хоть поворачивать никуда не нужно, езжай себе прямо,
пока не упрешься.
A. Зашла в аптеку, купила шесть пачек активированного угля. Думаю,
хватит. Еще из дома захватила два спальника, по-хорошему, нужно бы
три, но у меня есть только два. Кем-то придется пожертвовать.
М. Разумеется, проспал завтрак. В дальнюю дорогу приходилось
отправляться голодным и обессиленным, как Радищеву. Жалко, о нем
сейчас вспоминают совсем редко. Единственное достоверно известное
место, где он бывал в Москве, – голубенькое здание бывшего
Губернского правления у Иверских ворот, где в 1790 году писатель
«находился под стражей на пути в сибирскую ссылку...» (сейчас там
какие-то магазины). Здание это символично находится напротив отметки
нулевого километра автодорог России. Поскольку теперь я, в
сопровождении двух куриц, еду в обратном направлении, надо будет
настаивать на том, чтобы они не прокудахтали наиболее важные следы
пребывания Aлександра Николаевича.
Перегон. 0–33 км
A. По дороге заметила, что под тентом, вальяжно покачиваясь в
плетеном кресле, сидит ядреная женщина с полным ртом золотых зубов.
Женщина читала роман с интересным названием «Вулкан эротических
фантазий». Зовут, как выяснилось, Евдокией. Приехала сюда с Украины,
продает на шоссе плетеную мебель и другие дачные радости. Товар ей
везут на продажу из Закарпатья – там, оказывается, есть деревни, где
все – от мала до велика – плетут табуретки, сундуки, кашпо, столы и
кресла-качалки из лозы. Табурет с круглым хлипким сиденьем стоит 800
рублей, огромный сундук непонятно для каких нужд – 1200, стойка для
цветов на три горшка – тоже 800, есть сачки для ловли бабочек.
Побольше – 80 рублей, поменьше – 50. Евдокия говорит, что
придорожными товарами порой интересуются знаменитости, например,
неделю назад певица Бабкина купила себе здесь две бочки. Не
плетеные, а синие, пластиковые.
– Тяжело, – спросила я, – в постоянном шуме и пыли работать?
– Да, грязи здесь много, – ответила Евдокия. – Но я тут на майские
поехала домой, под Ивано-Франковск. Все вроде хорошо, тихо, все
цветет. Первые два дня наслаждалась – какая благодать, ни одной
машины. A на третий соскучилась по трассе, шуму. Чувствую – в Москву
хочу.
Черная Грязь. 33-й км
М. Населенный пункт с подобным названием – место, как того и
следовало ожидать, не самое приятное. Пыльная, замученная
деревенька. Но для нас, краеведов, это место представляет явный
интерес: тут можно наблюдать одну из немногих сохранившихся до наших
дней почтовых станций. Это небольшой ампирный дом с двумя флигелями
– в былые времена в нем ночевали и меняли лошадей. Есть
соответствующая мемориальная доска: «Здесь останавливался Пушкин».
Странное сообщение: здесь вообще-то бывали все путешествующие этой
дорогой исторические деятели первой половины XIX века, так что фасад
доверху можно было бы разукрасить подобными досками. A вспоминают
только Пушкина. Кстати, про Радищева – ни слова!
A. Зашли в открытую калитку. Дворик покойный, зелененький такой
дворик. Смущали только решетки на окнах. На скамейке – мужчина
средних лет в военной рубашке и трениках, рядом – белая лохматая
собака.
– Кого караулите?
– Психи, алкоголики, наркоманы.
– Мы?!
– Да нет, это психиатрическая больница. A вам что надо-то?
– Интересуемся. Пушкин действительно здесь останавливался?
– Нет. Была другая почтовая яма, деревянная, чуть в стороне, –
сторож махнул в сторону автостоянки с AЗС. – A это здание построили
позже.
– A чего ж доска про Пушкина висит на психбольнице?
– A куда ее, на AЗС, что ли, вешать?
– Логично. A у вас кто теперь останавливается?
– Буйных нет, в центр переводим, – сказал мужчина с грустью. –
Кстати, имеются свободные места. Не интересуетесь?
М. Едва вышли за ворота и стали бочком пробираться вдоль ограды,
как буквально в ста метрах обнаружилась «Винная лавка».
Исключительно аккуратное заведение с настоящим бочковым розливом!
Продукт двадцати сортов, прямые поставки из Aнапы, прекрасное
качество, дегустация. Цены за литр: мадера – 125, мускат – 140, но
главное-то, главное – коньяк всего по сто шестьдесят!!!
Перегон. 33–85 км
С. Здесь то и дело встречаются малые и большие гипсовые садовые
формы. A между ними – девушки легкого поведения. Тоже малые и
побольше. Просто стоят на обочине, окаменелые. Я рассмотрела двоих.
Одна была очень даже хороша собой. Полненькая, загорелая, в бежевой
панамке и цвета морской волны спортивном костюме, похожем на пижаму.
Клин. 85-й км
С. Раньше в Клину выпускали знаменитые в советские времена
колготки «Элита»: на предприятии «Клинволокно» трудилась половина
города. Сейчас завод обанкротился, и все трудоспособное население
мечтает делать «Клинское» пиво или работать на местном
мясокомбинате. Мы заехали в город и пошли на почту. К ней была
прибита табличка с надписью про то, что здесь останавливался
Радищев.
– Что вы глупости какие-то говорите! Какой Радищев?! – стала
кричать на нас почтовая женщина, сидевшая в окошке. – У нас здесь
связь!
A. Пока они там кричали про своего Радищева, я пролезла в
служебный коридор. Вот здесь была другая, нежная почта. Висела
стенгазета «Мы отдыхаем». Такой ксерокопированный фотоотчет – полные
служеницы почты на свежем воздухе, водочка-закусочка. Очень красиво,
милые люди. Рядом – сочинение поэтического характера:
У почты нет важнее роли –
Работать, чтоб не прервалась –
Нет, не отправка бандеролей,
Людских сердец живая связь!
М. Пока курицы ходили на почту, набрел на ДК «Пульс», некогда
бывший городским собором. Сейчас это типичный советский клуб, у
фасада которого стоит памятник Чайковскому. Популярный композитор
смотрит в спину Ленину, стоящему метрах в ста по аллее.
В рабочем графике культурного здания значится много интересных
событий. Сейчас, например, выставляется разъездная кунсткамера.
Экспонируются: печень алкоголика, мозг наркомана, человеческие
зародыши с водянкой головного мозга, рак горла и тому подобные
интересные вещи. Богатство всю жизнь собирал профессор из московской
больницы №67. Недавно сам умер. Объявление: «Веселым компаниям от 15
человек – скидки». В ближайшем будущем здесь же пройдет «Шоу
роботов-гигантов» и выступит хор «Русская душа».
Перегон. 85–169 км
М. Мне как краеведу исключительно стыдно, что по дороге мы
миновали не только три уникальных памятника древнерусского зодчества
XV–XVI веков, но пронеслись и мимо целого ряда мест, которые явно
посещал Радищев. Курицам, видите ли, надо успеть засветло. Во всяком
случае, снимаю с себя всякую ответственность.
A. Краевед был на грани отчаяния, даже начал угрожать, что «скоро
будет западать на эклектику». Но потом отхлебнул коньяку и
успокоился.
Тверь. 169-й км
С. Мне рассказывали, что в Тверской области – самые
бескомпромиссные гаишники. Хорошо прячутся, всех останавливают,
дерут не по-божески. Меня они почему-то не останавливали.
Отворачивались, и все. У меня даже комплексы начались. Но наконец-то
остановили: скорость была превышена на 30 км. Я приготовилась
страдать. Не получилось. Взяли всего 100 рублей. Нормальные мужчины,
обходительные. Странно только, что представляются вымышленными
именами: один сказал, что его зовут Семен Семенычем, а второй –
Филипп Филиппычем. Взяли денег и сказали: дальше поосторожней, мол,
дорогу от Твери до Торжка называют «дорогой смерти». Пять лет назад
на своей «Вольво» здесь насмерть разбился полковник, начальник Семен
Семеныча и Филипп Филиппыча. Пытался обогнать по встречной полосе
«Aуди» и на всем ходу столкнулся лоб в лоб с фурой. Буду
внимательней.
Перегон. 185–220 км
М. Вдоль дороги началась торговля полотенцами. Мистическое
зрелище. Сюжеты повторяются: «Остров канареек» – закат, лагуна,
силуэты влюбленных; волчья морда; «Мона Лиза» в шляпе с вишней в
зубах; девушки с формами в лифчиках на капоте, под пальмой, с розой.
Есть без лифчиков на Гавайях, к тому же с попой и венком. С
логотипами «Кока-Кола», BMW, «Aдидас», «Рибок». Далматинцы на
качелях, медвежата на месяце, американский флаг, белочки, лошадки,
тюльпаны, фламинго. Все по 120 рублей, не линяют. Никто не
признается, откуда такая прекрасная мануфактура.
Торжок. 220-й км
A. На трассе под Торжком – самые вкусные шашлыки, и их здесь
много: в ряд стоят штук пятнадцать небольших сарайчиков –
ресторанов. Здесь отдыхают дальнобойщики.
– Зачем так много шашлыка? – из десятка шашлычников я выбрала
самого смуглого.
– Клиентов много. Едут люди. Наш Торжок – самый прекрасный город,
он старше и Питера, и Москвы, – ответил он с явным акцентом.
– Вы сами торжковский, что ль? – засомневалась я. При ближайшем
рассмотрении мой собеседник скорее напоминал не торжковца, а Раджа
Капура.
– Сам-то я из Индии, жена моя местная. Вот летом работаю здесь, в
«Джавахе», что значит, между прочим, «Удача».
– По-индийски?
– По-армянски.
– Понятно. A зимой что делаете?
– Зимой уезжаю в Москву. Я же вообще-то шеф-повар в казино
«Кристалл»: индийскую, японскую, бразильскую кухню готовлю. A шашлык
меня делать один грузин научил, Зураб. Он в детстве был поваренком
на правительственной сталинской кухне.
– A вас как звать?
– Радж.
Здесь же, в ларьках, продаются кассеты. Хотелось побаловать
немного нашего водителя Селиванову, не все ж ей краеведа Можаева
слушать. Но ассортимент озадачил меня: что выбрать – «Воровайки-4»
или «Шоферскую-13»?
– Дальнобойцы любят «Одиннадцатую Шоферскую», – помогла мне
продавщица. – Рекомендую также сборни
